Вход
Архив номеров

"Связь изображений армянских ковров с погребальным обрядом" - Лилия АВАНЕСЯН

15.01.2013 Лилия Аванесян
Статья опубликована в номере №3 (42).
1. Ковер XIX в. из Сисиана в память об умерших отроках МкртичаОдна из особенностей армянских ковров – связь изображений и орнаментов с культами, народными верованиями и ритуалами. Наш предмет исследования – ковры Сюника и Арцаха XIX-XX веков с изображениями, смысловое значение которых имеет отношение к погребальному обряду.

В похоронном обряде армян до наших дней сохранились пережитки древнего погребального обряда, которые восходят ко временам становления земледельческой культуры. С началом развития земледелия зародились особые представления о загробном мире, в котором человек продолжает свою уже неземную жизнь. Тогда же в изобразительном искусстве древних вырабатывается система зна­ков, идеограмм, которые появляются на ри­туальных предметах, ис­пользуемых во время обрядов.

Исторические Арцах и Сюник – знаменитые центры ков­ротка­чества не толь­ко Кавказа, но Передней и Малой Азии. Анализ смыслового значения не­­­­ко­торых изображений ков­ров Сюника и Арцаха благодаря древнейшим симво­ла­м выявляет связь этих изображений с древними ритуа­лами. Архаичные пред­ставления о рож­дении, жизни и смерти че­ловека, а также культы, возникшие по этому поводу, осо­бенно долго сохранялись в этих горных районах Армении. Именно эта особенность делает ис­кусство ковроделия Сю­ник-Ар­цахского региона непов­торимым и отличным от искус­ства ковроделия других ре­гионов Востока.

Для исследования мы выбрали всего четыре ковра из большой группы ковров, раз­бросанных по всему миру, находящихся в музейных и частных коллекциях.

Один из них был выткан в сисианском селе Спандарян в XIX веке (174x70 см, шерсть, 25x30 узелков в 1 дм2) (фото 1). Вертикально по центру коврового поля распо­ложены композиционно пов­то­ряющиеся фрагменты, на которых изображены восьмиугольные медальоны со ступенчатыми угловыми сторонами и крючками. В цен­тре ме­дальо­нов ромб с волютами, составляющими крылья креста. Внутри ромба – квад­ра­ты с точечным орнаментом, из­вестным со времен культуры древних земледельцев Ар­мении, Пе­редней и Средней Азии и сим­волизирующим засеянное поле.

2. Могильный камень из притвора церкви Св. Гаяне с крестообразным орнаментомВолюты, спирали, полу­спирали в большом количестве встречаются на наскальных изображениях Армении и являются древнейшими сим­волами движения солнца по кругу и не­бес­ному своду. Они с незапамятных времен изображались на различных предметах при­клад­ного искусства и являются одним из характерных орнаментов армянских ковров. Спи­рали в ви­де пе­­ре­ка­ты­­ваю­щейся волны, как правило, украшают кай­му коврового поля. Ветви, которые от­хо­дят от острых концов ромба и завер­шают­ся волю­тами, имеют идейную связь с пло­до­но­ся­щей зем­лей и жизненной энергией солн­ца. Цик­лический жизненный круго­ворот при­роды, соп­ро­вож­дающийся пос­­­­тоянным ростом ра­с­ти­тель­ности, проис­ходит под воздей­ствием сол­неч­ной энер­гии – тепла и света. Таким об­разом, ком­по­зи­цион­но этот ор­намент сос­тоит из эле­­­­мен­тов, свя­занных с куль­тами зем­ли и солнца – глав­ными культами наших предков, древ­них зем­ле­дель­цев. Еже­дневное рождение солнца утром и еже­год­ное про­буждение зем­­­­ли вес­­ной ле­жат в ос­но­ве пред­ставлений об уходе человека в поту­сто­рон­ний мир, воз­рож­дении души пос­ле смерти и вечной цикличности жизни. Не слу­чайно появление спиралей в виде пе­рекатывающейся волны на деревянной доске по­гребальной повозки II тысячелетия до н.э. из Лчашена. Примечательна схожесть орна­мента на ме­дальо­не ковра из Сисиана с орнаментами на могильных камнях монас­тырских клад­бищ, нап­ример, на могиль­ном камне в прит­воре церкви св. Гаяне (фото 2). Орнамент на упо­мянутом камне повторяет главный орнамент другого ковра, имеющего отношение к погребальному обряду. Это орнамент знаменитого Пазырыкского ковра. Все эти при­меры сви­детельствуют о том, что опи­санный орнамент есть не что иное, как символ воз­рож­­дения и ключ к пониманию древних пред­ставлений о смерти и вечности жизни.

Тот же символ можно встретить на подобных коврах из других регионов Ар­ме­нии, например, на коврах Бананца XIX-XX веков (село Бананц, известное по обра­бот­­ке метал­лов и изготовлению ковров, входило в состав уезда Гардман исторического Ар­цаха. В Бананце в 1202 году был выткан зна­ме­нитый сред­невековый ковер «Хо­ран» («Ал­тарь»), долгие годы хранящийся в Вене (фото 3). Памятная надпись ис­сле­дуемого нами ковра из Бананца свидетельствует, что он выткан в память о Мари­ам (фото 4).

3. Ковер 1202 г. из БананцаСисианский ковер украшает кайма, состоящая из одного широкого и двух узких поя­сов. На широ­ком белом поясе – гирлянда из розеток (стилизованный цветок розы – один из символов солнца). Наверху в белой широкой горизонтальной полосе соткана памятная надпись: ԱՅՍ Խ (խալին կամ խալիչան) ՀԻՇԱՏԱԿ. ՅԱԿՕԲ ՀԱՐՈՒԹ ՄԿՐՏԻՉԵՆՑ ԶՎՕՐԴԻՔԸ – «Этот ковер в память отроков Мкртича (-) Якоба (,) Арута…». Буквы силь­но ис­кажены, что свидетельствует о том, что ткач данного ковра не владел техникой пра­виль­­ного писания. Армянское слово «զվօրդիք», вытканное в тексте, – форма древ­не­армянского языка, грабара, ко­то­рый до сих пор используется церковнослужителями во время службы, например, во время похоронной церемонии.

Увековечивание памяти умершего человека путем изго­товления в его честь ковра – национальная традиция армян. Смерть человека и его уход в загробный мир по аналогии с движением солнца вос­при­ни­мались как временное состояние. Ковер, имеющий какое-либо отношение к покойнику, становился, таким образом, предметом особой значимости и был украшен симво­ла­ми воз­рождения. Нужно отметить, что в армянских древних верованиях ковер как куль­товый пред­мет выполняет функцию переправы на тот свет. Еще в начале XX века в армянских селах покойника заворачивали в безворсовый ковер, клали на другой ковер или карпеты, пок­рывали красивыми ковровыми покрывалами и так несли на кладбище. Хоронили его обер­нутым в безворсовый ковер. В наши дни гроб с телом покойника принято класть на стол, покрытый красивым ковром. А в августе 2008 года в Мартакерте мы стали сви­­детелями, как гроб с покойником уложили в машину на большой ворсовый ковер и направились на кладбище.

Ковер конца XIX в. из села Бананц в память МариамВ древней Армении ковер также погребали. Так, в по­гре­бе­ниях времен бронзового века в Артике, Навере, Лори Берде бы­ли най­дены кусочки шерстя­ных тканей и отпечатки шерстяных ковров. А в армянских народ­ных сказках, например, сказке «Волшебный ковер», ковер может пе­ре­секать пространства и перено­сить лю­дей (Ե. Լալաեան, Նոր- Բայազէտի գավառ, Ազգագրական Հանդէս, Թիֆ­լիս, 1908, Գիրք XVII, էջ 116). В арцахской сказке «Девица-лягушка» волшебный ковер дос­тают из подземного цар­ства (Կյեռթ­նուկ աղջիգյը, Հայ ժողովրդական հեքիաթներ, հ.5, Եր. 1966 , էջ 188-197).

Возвращаясь к надписям на коврах, отметим, что традиция отмечать имя или инициалы умершего жива по сей день. В иджеванском селе Саригюх ковродел Арус Казарян (род. в 1929 г.) в 1994 году в память о погибшем в азербайджанском плену сыне Самвеле выт­кала ковер, на котором имеются его инициалы (фото 6). По словам Арус Казарян, так посредством ковра она сохраняет связь с сыном.
Особого внимания заслуживает ковер, вытканный в Татеве в 1927 году (192x132 см, шерсть, 26x30 узелков в 1 дм2) (фото 5). На нем известная композиция сюник-арцахских ковров: повторяющиеся медальоны с солярным символом в цент­ре и парными изображениями змей вокруг этого символа. Однако на татевском ковре ком­позиция среднего медальона нарушена из-за нововведения. В центре медальона, как коллаж, помещен порт­рет В.И. Ленина на черном фоне с надписью «тов. Ленин» – «ըն. Լենին». Над головой Ленина есть имя человека, кому пос­вятили ковер – «Արտեմի» – «Артеми». На са­мом верху справа имеется дата «1927». На каждой стороне от сред­не­го медальона выт­каны ини­циалы «Ա» (А) и «Ի» (И). Можно провести ана­ло­гию с ковром из Саригюха, на котором также выведены инициалы погибшего Самвела Ка­за­ряна.

5. Ковер 1927 г. из Татева с изображением В. И. ЛенинаСлева и справа от портрета вождя находятся изображения хвойного дерева с загнутыми в крюк кронами. Графически именно так часто изображались на средневековых памятниках кипарисы. Композиция с кипарисами и крестом в цент­ре известна из вос­точ­нохристианской иконографии. Одна из красивых компо­зи­ций с древом жизни в цен­тре и кипарисами по сторонам от центра встречается на ковре «Хоран» («Алтарь») из Одзуна (фото 7), вытканном в 1910-1912 годах известной мастерицей Анас­та­сией Харазян (род. в 1889 г. в Санаине, умерла в 1963 г. в Одзуне), чьи изделия отправ­ля­лись в Тифлис (Լ. Ավանեսեան, ,,Խորան’’ գորգի մի նմույշի ուսումնասիրութիւն, Հանդէս ամսօրեայ, Վիեննա 1999, 415).

Над каждым кипарисом татевского ковра выткано по одному кресту. Нужно заметить, что изображения маленьких равносторонних крестов расположены по всему рисунку ковра, в разных местах композиции. Многократное использование креста усилива­ет воздействие этого магического знака. Как отмечает Владимир Топоров, крестами об­рам­­ляли сакральное имя или имя, пользующееся особым почетом (В. Топоров. Крест. МНМ, М., 1992, т. 2, с. 13). Изображения крестов, деревьев, солярных знаков имеют осо­­­бое функциональное зна­чение: обере­га­ют и защищают от зла. Возвращаясь к изо­бра­же­­­­ниям деревьев, которые имеют отно­ше­ние к идеям смерти и возрождения, отметим, что в традиции армян до сих пор су­щес­твует известный из древней индоевропейской тра­ди­ции культ деревьев. Многие народы считали, что в деревьях живут духи пред­­­ков (В. Топоров. Растения. МНМ, М., 1992, т. 2, с. 369). Обьектами пок­ло­нения осо­бенно ста­новились вечнозеленые де­ревья – сим­волы веч­ной свежести, обнов­ления, а значит – возрождения. Армяне на кладбищах по сей день всегда сажают де­ревья. А в зависимости от климата, но неза­висимо от места про­живания на кладбищах ар­мян всегда есть веч­нозеленые кипарисы. Так, армянское клад­бище в Баку выделялось сво­ими пышными кипарисами.

6. Фрагмент ковра 1994 г. из села Саригюх в память о погибшем Самвеле КазарянеКак мы отметили, портрет вождя революции, который к тому времени уже был мертв, помещен в центре медальона, где, как принято, находится знак и символ солнца. Отсюда следует, что даже в новую эпоху воинствующего атеизма древние представления и верования ар­мян остаются неизменными. Культ солнца продолжает оставаться главным, приобретая новые формы выражения. Обожествление реального человека, например, Ленина, идеи ко­торого про­­па­ган­дировались как единственно верные и справедливые, не раз встре­чает­ся в исторической практике людей. Об­разы Ленина и Сталина обожествлялись в первую очередь самими партийцами. Этим ли­дерам, особенно Ленину, при­писывались бес­смер­тие, вечная жизнь. Эпитет «живее всех живых», фраза «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить» свидетельствуют о ми­фологизации образа Ленина. Их называли солнцами. Создавались народные сказки, такие как «Справедливо судящий Ле­нин», «У солнца». В первой сказке Ленин имеет эпитет справедливого ана­ло­гично солнечному божеству Мит­ре/Михре. Во второй сказке Сталина называют Солнцем (Ա. Ղանալանյան, Հայ ժողո­վրդական հեքիաթներ, Եր. 1950, էջ 515-517, 527-529).

7. Ковер ,, Хоран”, вытканный Анастасией Харазян в 1910-1912 гг. в селе ОдзунТатевский ковер, вытканный в память об Артеме, один из ярких примеров существования культа умершего, культов солнца и деревьев, а также ми­фо­­логизации обра­зов реальных людей. В композиции ковра изображены и другие советские символы: пятиконечная звезда с серпом и молотом. Советские символы встречаются на других предметах прикладного искусства этого времени, например, на деревянных оберегах 1920-1930-х годов (Оберег, 1930 г., с. Еранос, Гегаркуникский район).

Особого внимания заслуживает изображение двух телефонов, которые расположены между горизонтальными парами извивающихся змей. По тем временам, в 1920-х годах в гор­ных селах Армении те­ле­фон был явлением ред­ким и феноменальным. Аппарат, с по­мощью которого уста­нав­ли­вали связь на расстоянии, воспринимался как нечто уди­ви­тель­ное, а может быть, даже сверхъес­тественное. Изображение телефонов компо­зи­ции традиционного ковра 1927 года также является нововведением в искусстве ков­ро­де­­лия. (Нужно заметить, что одна из особенностей армянского коврового искусства – изо­бра­жение некоторых инструментов (например, ножниц, расчесок), техни­чес­ких средств (нап­­ример, телефона) в композициях ковров. Вероятно, оно берет свое начало от тра­ди­ции ар­мян изображать на над­гроб­ных камнях орудия труда (например, ткацкий станок, наковальню, куз­неч­ный мех и т.п.), утварь (столы, подносы, кувшины, чаши, подушки и т.п.), ин­струменты (ножи, клещи, нож­ницы и т.п.). Таким образом подчеркивали род занятий и деятельности покойника. Возвращаясь к ком­позиции татевского ковра, отметим, что изображения телефонов не нарушают гар­мо­нию традицион­ной ком­позиции медальона и искусным образом сливаются с изобра­же­ния­­­­ми змей, соот­вет­ствуя им по форме и цвету.

Уникальные ковры с изображениями покойников были вытканы в уезде Варанда Арцаха в конце XIX – начале XX века. Не исключено, что такие ковры производились намного раньше сохранившихся экземпляров (ниже мы рассмотрим пример капан­ско­го ковра 1826 г.). Однако из Арцаха до нас дошли примеры более позднего времени. На ковре 1916 года в центре помещено изображение покойника во весь рост, рядом с которым дата и фамилия покойника «ОГАНДЖАНЯН». Слева и справа от него повторяющие­ся изо­бражения архангела Гавриила. Известно, что в христианской традиции за душами умерших приходил именно архангел Гавриил. К сожалению, из-за продажи этого ковра за рубеж возможности его опи­сания, ана­лиз композиции и изображений сильно ограничены. Однако один из ковров этой группы был исследован нами еще в 2003 году.

8. Ковер начала ХХ века из Арцаха с изображением покойника и памятной надписью «Скорбящий отец Аветикянц»Предмет нашего исследования – ковер, вытканный в той же области Арцаха, что и предыдущий экземпляр, в начале XX века (194x141 см, шерсть, 26x28 узелков в 1 дм2) (фото 8). В центре композиции изображен покойник на ка­та­фалке во весь рост. Справа и слева от него – пара коней, белой и черной мас­ти, со звез­доч­ками. Черные и белые кони имеют шахматное расположение. Они осед­лан­ы и нап­рав­лены налево. Впе­­чатление такое, будто кони галопом скачут на запад, куда по представ­лениям древних лежала дорога в потусторонний мир. На шеях видны уздечки с бубенцами, коло­кольчиками. На ногах – подковы. Передняя правая нога коней припод­нята. С сед­ла сви­сают стремена, что предполагает присутствие всадников, хотя изо­бра­жение пос­ледних от­сутствует. На левой стороне ковра вертикально выткана надпись «ՀԵՐ­ ՍԵՒԱ­ՏԵՐ ԱՒԵ­ՏԻՔԵԱՆՑ» – «Скорбящий отец Аветикянц». Из надписи сле­дует, что скор­бя­щий отец в память об умершем сыне заказал ковер. Из­вестно, что ри­туаль­ные ковры ткали по особым случаям: свадьба, поминки. Их ткали имеющие навыки и опыт мастера. Таким образом, рисунок ковра непосред­ственно связан с обря­дом похо­рон.

В уезде Варанда считали, что умирающий перед смертью слышит голоса умер­ших родственников. Между близкими родственниками существует тесная связь, которая, по представлениям армян, становится еще сильнее после ухода одного из них на тот свет. О культе предка и первопредка у армян примечательные сведения сообщает Ерванд Лалаян. Он упоминает род Лорис-Меликянов (Лорис-Меликовых) и пишет, что они считают своим предком Св. Ованнеса Одзнеци, на его мощах они построили церковь, куда ходят на поклонение. А землю с мо­гилы предка считают благословлением и зельем, лечащим болезни. Каждый год на следующее воскресенье после Пасхи весь род Лорис-Ме­ли­кянов (Лорис-Ме­ли­ко­вых) отмечает праздник Св. Ованнеса Одзнеци. Собирают деньги для совершения жерт­во­при­но­шения в своей общине и совершают литургию на могиле святого (Ե. Լա­լա­եան, Բորչալուի գավառ, Ազ­գագրական Հանդէս, Թիֆլիս 1903, գիրք X, էջ 115).

Белая борода, красный цвет одежды, посох, красный башмак, красивые пок­ры­ва­­­ла свидетельствуют о том, что умерший был человеком благочестивым, имеющим почет и вли­­­я­­ние. Красное одеяние свидетельствует о молодости. В Арцахе, Гандзаке, Сю­нике молодых хоронили в красной одежде. А белая борода, белые волосы – не приз­на­ки старости. Они имеют отношение к смерти и потустороннему ми­ру. Все святые, ан­ге­лы, духи изображались в белых одеждах, на белых конях, в об­ли­ке стар­цев. Белый цвет, кроме чистоты, символизирует бестелесность. А. Акопян в своей статье «Изображения Тух Мануков в Древней Армении» (Հ. Հակոբյան, «Թուխ Մա­նուկ­ներ»-ի պատկե­րա­գրթյունը Հին Հայաստանում, Թուխ Մանուկ, Եր. 2001, 64 ) пи­шет, что на побе­режье Севана есть святилище Тух Мануков, где некогда служили аль­биносы.


9. Фрагмент Пазырыкского ковра с крестообразными орнаментамиУмирать значит гаснуть или стареть. Главный бог пантеона Ванского царства – Халди изображается то в облике юноши, то в облике старца, что свидетельствует об умирающем и возрождающемся характере бога и символизирует веч­ность. В христианской ико­нографии 33-летний Иисус при жизни имеет облик мо­­­­­­ло­дого мужчины, а пос­ле за­вершения земной жизни и Вознесения в Откровении от Иоан­­на описывается как че­ло­век в длинном одеянии с волосами, белыми как шерсть и снег. Бе­­­­лый цвет смерти означает также невидимость. Глаза по­кой­ника на изо­бра­же­нии от­­­кры­ты. Имен­но так, подобно живым, изображаются покойники на мо­гиль­ных кам­­нях. Это означает, как пишет Владимир Пропп, что прои­зошел пе­ре­ход из одного состояния в другой. В момент смерти нас­ту­­пает сле­пот­а – неви­ди­мость ми­ра живых. И наоборот: по народным представлениям, которые нашли осо­бенно яркое выражение в народных сказках, для переправы в мир мертвых жи­вые хотя бы временно должны претерпеть смерть, чтоб прозреть и увидеть на том свете, как видят мертвецы.

10. Капанский ковер 1826 г. Собственность семьи ХалафянОдна из примет мертвеца – отсутствие какой-либо части тела. В данном случае на ковре видна толь­ко левая нога Аветикянца. Правая на изображении зак­рыта покрыва­ла­ми, т.е. отсутствует. Это соответ­ству­ет древ­нейшим представлениям о правой и левой сто­­ронах, ко­то­рые соотносятся со сторонами света – востоком и западом. Левая сторона соот­но­сится с поту­сторонним миром, со злом и о­пас­ностью. Вспомним хеттский миф о Те­ле­­пи­нусе, ког­да сын бога грозы в гневе на­дел правый сапог на левую ногу, а левый на правую ногу, из-за чего в мире произошел катас­тро­фи­чес­кий хаос. Таким образом, изображение ле­вой ноги – еще одно выражение семантической связи ри­сунка ковра с мифо­ло­ги­чес­кими представ­ле­ниями древних индоевропейцев о потусто­роннем мире.

С правой стороны от Аветикянца, наверху, изображен косой крест – Х (crux decussatа). В армянской традиции народных верований крест – самый сильный магический знак, с помощью которого защищали живых, а также мертвых от воздействия зла. Ли­цо умер­ше­го покрывали куском ткани в форме креста. Тело обвязывали крест-накрест веревкой, руки складывали на груди скрещенным образом. А после погребения на могильный холмик клали лопаты одну поверх другой, в форме креста. Таким образом предот­вра­ща­ли возвращение духа мертвеца в облике призрака в мир живых, так как это было чре­вато о­пас­ными последствиями. Считалось, что кто-нибудь из родных умер­ше­го может за­болеть или умереть. Крест как оберег появляется в Армении еще в глубокой древ­ности. Один из при­меров того, что крест рассматривался как наилучшее средство защиты мер­твеца от воздействия зла – изображение креста на шее каменного идола из Ошакана IХ ве­ка до н.э. По мнению Гагика Саргсяна, идолы есть не что иное, как изображения предков

(Г. Саргсян. Обожествление и культ царей и царских предков в древ­ней Армении. Древние цивилизации. М., 1997, с. 719-721). Нужно отметить, что культ пред­ка и культ умершего тес­но взаимосвязаны. О культе предков армянских царей и почитании изо­бра­жений этих пред­­ков говорит Мовсес Хоренаци в «Истории Армении» (Մովսես Խո­րե­նացի, Հայոց Պատ­­մու­թյուն, Եր. 1988, էջ 161-163). Статуи предков устанавли­ва­лись ря­дом со ста­туями бо­­гов, как в святилище в Коммагене на горе Немруд (Г. Саргсян, Ук. соч. с. 720-721).

Одежда, в которой изображен Аветикянц, – яркий национальный костюм алого цвета. Как уже отметили наверху, в красной одежде в Арцахе, Гандзаке, Сюнике хоронили молодых. Богатое убранство покойника свидетельствует о его социальном статусе имущего человека. Описание одеяний умерших царей и князей Армении сохранились в сред­невековых письменных источниках, на основе которых в 1912 году в Венеции была изда­на книга В. Ацуни «История древнего армянского костюма» (Վ. Հացունի, Պատմութիւն հին հայ տարազին, Վենետիկ, 1912).

11. Ковер с надписью ,, Миру мир” из села ТехОсобого внимания заслуживает красный башмак покойника Аветикянца. Красная обувь в Армении с древнейших времен считалась знаком верховной власти. По сви­­детельству Мовсеса Хоренаци, царь Армении Арташес, возвращая утерянный трон ро­да Мурацанов представителю рода князю Аргаму, дарит ему крас­ную обувь для одной ноги (Մովսես Խորենացի, Հայոց պատմություն, Եր. 1981, էջ 207). Историк конца XIII – начала ХIV веков Степанос Орбелян в книге «Ис­тория Сюника», говоря о высоком положении сюникских князей, отмечает, что они и­ме­­ли пра­­­во носить перстень с цар­ской печатью, золотой жезл, на ногах – крас­­ную обувь (Ստե­­փանոս Օրբելյան, Սյու­նի­­քի պատմություն, Եր. 1986, էջ 72).

Прочная обувь или сапоги по представлениям древних (в Армении, Иране, Греции, Египте, Скан­динавии и т.д.) являлись обязательным элементом снаряжения че­ло­века, отправ­ляю­щегося на тот свет (В. Пропп. Исторические корни волшебной сказ­ки. М., 2005, с. 31-35). Об этом свидетельствует глиняная обувь, найденная из погребений II-I тыс. до н.э.

Во времена распространения митраизма в Армении и Малой Азии и далее на тер­­риториях Римской империи красную обувь носили служители Митры/Михра. Один из исследователей митраизма Н. Румянцев дает описание одеяния митраистских жрецов (Н. Румянцев. Языческие Христы. М., 1929, с. 131). Оно состояло из широкого поя­са, ризы, митры на голове, изогнутого жезла в руках и красных сапог. Примечательно, что жрец в таком облачении назывался Papa – Отец. Красный – это ритуальный цвет, имею­­щий отношение к жертвенной крови (в митраизме жертвовали быка), которая о­ро­шала землю. Кровавая жертва предлагалась богам преисподней. После того как кровь жерт­венного быка стекала на землю, ожидали, что подземные боги пошлют на зем­лю да­ры в виде урожая, богатства и благополучия. У многих народов есть представления о том, что бесценные да­ры для человека (урожай, волшебные предметы, богатства, даже удач­ная судьба) идут из загробного мира, где наряду с подземными богами находятся предки, помогающие лю­дям. Особенно хорошо эти представления сохранились в древних пре­даниях и народных сказках. Отметим также, что красный или алый цвет пресекал зло. Крас­ный – обязательный цвет ритуального триколора: красный, черный (синий), белый. Красную шерсть/нить/ткань/одежду постоянно использовали во время важных ри­туальных обрядов. Красный цвет использовали знахари как лечебное средство для ле­чения ряда бо­лезней (Ա. Իսրայելյան, Հայաստանի պատմության թանգարա­նի ման­կա­կան հմա­յիլների հավաքածուն, Թանգարան, N 1, Եր 2009, 101).

Красного цвета не только одежда покойника, но и фон ковра, на котором рит­ми­чески повторяется рас­тительный крестообразный орнамент. По­доб­ный орнамент ук­ра­шает централь­ное поле знаменитого Па­зы­рыкского ковра (фо­то 9). Примечательно, что на Пазырыкском ковре растительный крестообразный орнамент на красном фоне ритмически повторяется аналогично нашему ковру. Напомним, что ковер, обна­ру­женный в 1949 году в пятом Па­зырыкском кургане, по мнению специалистов, нап­ример А. Гаяяна, У. Шурмана и др., был соткан специально по поводу похорон, а компо­зиция ковра и его отдельные изображения имеют такую же смысловую связь с по­гре­бальным обрядом, какую имеют изображения арцахского ковра начала XX века. Нуж­но от­метить, что техничес­кое и художественное описание древнего ковра полностью соот­ветствует описанию ар­мянских традиционных ковров, которые продолжали ткать еще в XX веке. Се­ман­­тическая связь между изображениями арцахского ковра Аветикянц и древнего ковра из скиф­ского погребения (о существовании которого ткачи XIX-XX ве­ков даже не по­доз­ревали) делает возможным сопоставить сю­жет обряда по­хорон и представления об этом и том мирах создателей древних ковров наподобие Пазырыкского и ковров, которые ткались в Арцахе и Сюнике в XIX-XX веках. Несмотря на то что их отделяет большой отрезок времени, можно полагать, что они при­надлежат к одному и тому же культурному кругу и в корне тесно связаны между со­бой.

Обобщая анализ смыслового значения изображений ковра Аветикянца, от­ме­тим, что орнаменты и композиция ковра подчеркивают праведность и благо­чес­ти­е лич­ности покойника, желание родных увидеть его в раю. По этому поводу в Авесте, по­доб­но рисунку ковра, есть следующие строки: «По истечении третьей ночи, на рас­свете, ду­ша праведника но­сится перед растениями и благовониями…» (Авеста, Яшт, 22, 7, Санкт-Петербург, 1998, с. 409).

Особого внимания заслуживает ковер 1826 года из Капана (240x120 см, шерсть, уточ­ные нити из шерсти и хлопка, 32x22 узелков в 1 дм2) (фото 10). Ковер – собственность семьи Вачика Халафяна (род. в 1955 г.) и получен от деда Артавазда Халафяна из капанского села Гегануш. Дед, в свою очередь, получил его в наследство от своего отца. Все члены семьи Халафян нескольких поколений знали, что ковер изна­чально принад­лежал семье. В семье был еще один экземпляр, несколько отличный от данного ковра, однако он был обменен на два современных половика (в определенный период такое происходило часто: наивные обладатели старых ковров задаром отда­ва­ли их торговцам коврами). И хотя в роду были хорошие ковроделы, например, Эгине Туманян (1907-1971 гг.) из села Чакатен, однако никто не помнил имя ткачихи ис­сле­дуемого ковра. Надпись на ковре указывает 1242 год по арабскому летоисчислению. Нужно от­метить, что на многих армянских коврах и других пред­метах дату писали по хиджре, что объясняется осман­ским и персидским вла­ды­чеством. С про­ник­новением европейских веяний на Восток армяне с тем же успехом производили ковры с латин­ски­ми надписями, таковы, например, ковры из Кеса­рии. В Вос­точной Армении под влия­нием рус­ского языка начали появ­ляться ковры с русскими ини­циалами. А в советские го­ды в селах ткали ковры с ло­зун­гами на русском языке. Например, Ангин Шадунц (род. в 1937 г.) из села Тех Го­рис­ского района выт­кала ковер с надписью «МИРУ МИР – 1966 г» (фото 11). Надписи на раз­личных языках, сделанные на изделиях, произ­водимых армя­нами, – одна из осо­бен­ностей армянских ре­месленников.

12. Фрагмент ковра 1826 г. с портретом мужчины в красной одеждеВозвращаясь к капанскому ковру, отметим его уникальный рисунок. На сине-сером поле ковра вертикально по центру расположены три одинаковых портрета сидящего на троне мужчины в европейской одежде и широкополой шляпе. Их размеры искажены, из-за чего три одинаковых изображения диспропорциональны по отношению друг к другу.
Главное изображение – портрет мужчины в красной верхней одежде, из-под которой видны кружевной воротник и кружева на рукавах (фото 12). Он сидит на троне. Виден пояс с пряжкой, на левой ноге высокий красный сапог, на колене косой крест. Правая нога отсутствует. Эти элементы имеют важное значение для определения функции ковра. Косой крест на колене и отсутствие правой ноги сравнимы с ана­ло­гич­ными признаками изображения покойника на ковре Аветикянц.

На круглом лице мужчины четко вычерчены широко открытые глаза, длинные черные брови, горизонтально прямые черные заостренные усы, маленькая, короткая бородка. Описание мужчины соответствует описанию какого-либо европейского монарха XVIII века. Возможно, портрет на ковре есть воспроизведение европейского рисунка, так как в армянской среде изображения европейцев были уже в обиходе. Вспомним, как армян­ские художники XVII-XVIII веков Новой Джуги разрисовывали стены апартамен­тов богатых армянских купцов портретами европейских мо­нар­хов и послов.

По обе стороны от главного изображения имеются изображения стилизованных цветов (символы зарождения и увядания жизни, вечного обновления, а также символы рая), крупных голубков, крылатых зооморфных существ, коз и т.п. Изо­­бражения голубков, крылатых духов расположены в зеркально-симметричном ото­бра­жении. Еще по представлениям древних птицы и крылатые существа имели не­пос­ред­ственное отно­шение к смерти. Голуби были воплощением Души праведника. В хрис­тиан­­ской традиции голубь – воплощение Святого Духа. Именно в сюникских верованиях сохранились пред­ставления о том, что умирающий видит свою удаляющуюся душу в об­разе птицы, которая вылетает из тела. Человек не в состоянии схватить душу уми­раю­ще­го. Однако крылатое су­щество – ангел смерти может забирать душу и унести ее (Ս. Լի­սիցյան, Զանգեզուրի հայերը, Եր. 1969, էջ 290). На средневековых хачкарах парное изо­бражение голубей (ку­ропаток) символизирует небесный свод, сад небесный и бес­смертие (Հ. Պետրոսյան, Խաչքարերի ծագումը, գործառույթը, իմաստաբանությունը, автореферат докторской дис., Ер., 2004, с. 25). В нижней части композиции ковра, справа и слева от центрального портрета, имеются срав­нительно ма­ленькие изо­бражения юноши в крас­ном. На правой сто­роне юноша изо­бра­жен в ан­фас, руки на поя­се. А на левой стороне юноша изо­бра­жен в профиль. Правая рука его опу­щена, а ле­вая с тремя широко рас­крытыми пальцами вытянута вперед (фото 13). Рукав красной одеж­ды тянет наверх белый из­ви­вающийся змей. Этот фрагмент соотносится с архаи­ческим пред­ставлением о змее – по­хи­тителе душ. (В. Пропп. Исторические корни вол­шеб­ной сказки. М., 2005, с. 212-214, 227). Змей, как хтоническое существо, несомнен­но, имеет связь со смертью и умер­ши­ми. В Древнем Егип­те богиня Меритсегер в обра­зе змеи олицетворяла гробницы Фивы (Р. Рубинштейн. Меритсегер. МНМ, М.,1992, т. 2, с. 139-140). Таким образом, можно предположить, что в этой сцене изображен умерший, не­сом­ненно, молодой человек, которому посвя­щен данный ковер.

13. Фрагмент с изображением юноши и змея на ковре 1826 г.Мы уже отметили, что изображение мужчины на троне – воспроизведение ранее су­ществующего ри­сун­ка. Поэтому значение трона на данном ковре как отдельно взятого сим­вола рассматривать в контексте с погребальным обрядом не следует. Однако сама семантика Трона или Престола восходит к древнейшим временам становления верхов­ной власти и идейно связана с Нижним миром (В. Ардзимба. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М. 1982, с. 97). В Армении в одном из погребений эпохи элли­низ­ма в Си­сиане наряду с гробом был об­наружен трон. Этрусские канопы (урны для хранения праха) VII- VI веков до н.э. помещали на троне, что означало почитание умерших как божеств подземного царства, покровителей живущих (Н. Лосева, Н. Сидорова. Искусство Этрурии и древней Италии. М., 1988, с. 91-92) . Находящийся в Нижнем мире Осирис изображается на троне. Инте­рес­ная находка была сделана в погребении № 6 Лчашена. Покойник был помещен на си­денье погре­баль­­­­ной повозки и захо­ронен сидячим (А. Мнацаканян. Древние повозки из курганов бронзового века на по­бережье оз. Севан. СА, М., 1960, № 2, с. 139). В пред­ставлении древних для умершего сидение на троне означало возрождение. В одном из но­вохеттских текстов есть инте­рес­ный диа­лог между Троном и Царем, из которого следует, что Трон – сила, противо­стоя­щая Царю и одновременно его союзник, который доставляет ему из моря правление и по­возку. В ар­мянской народной сказке «Бюрапатик» сохранились следы древнего предания о под­зем­ном божестве на Золотом Троне, который посылает на землю дары и богатства (Գ. Սրվանձտյանց, Երկեր, 1978, էջ 186-189). Таким образом, первоначально Трон, нахо­дящийся в потустороннем мире, носил сак­раль­ный характер: «…особо важная роль обо­жествленного трона в хаттском и хеттском пантеоне в целом напоминает функцию Зо­лотого стула, содержащего в себе душу на­рода, силу и плодородие и являвшегося сим­волом власти вождя…» (В. Ардзимба. Ри­туалы и мифы древней Анатолии. М., 1982, с. 87). В хеттских строительных обрядовых надписях в заклинании при освящении дворца имеет­ся описание обряда восседания царя на престол: перед тем как Табарна-царь дол­жен был вос­сесть на престол, бог Цилипури взял его одежду, его ковер, его обувь, а также сы­ры и творог и положил их на престол. И тогда боги, как говорится в тексте, дали изобилие Табарне-царю, Тавананне-царице, их сыновьям и их потомкам (Луна, упавшая с неба. М., 1977, с. 44-45).

Идею возрождения и благополучия носят изображения ветвей, листьев и плодов в виде гроздей, которые окаймляют основную композицию рисунка ковра. Богатая растительность, особенно изображения ростков, виноградных гроздьев и других плодов сви­детельствуют о национальном мировосприятии армян, которое сфор­ми­ровалось преимущественно во времена Ванского царства и свое дальнейшее развитие получило в средневековье (Հ. Պետրոսյան, Խաչքարերի ծագումը, գործառույթը, իմաստաբանությունը, Սեղմագիր, Եր.2004, էջ 29-30). Как принято, иконография с гроздьями винограда, гранатовыми и другими плодами представляет небесный рай, куда попадают души верующих пра­ведников (Указ. соч.). Таким образом, капанский ковер 1826 года – это редкий экземпляр ковра, вытканного в память о близком родственнике.

Обобщая, отметим, что вышеупомянутые ковры – лишь некоторые примеры целого ряда изделий, вытканных по поводу и в память умерших родственников. Анализ смыслового значения изображений свидетельствует об их архаичном и традиционном характере, выявляет тесную связь между ними и сим­волами древних индоевропейцев. Путем комплексного изучения материала или ме­тодом сравнения с археологическими, этнографическими данными, фоль­клором, древ­ни­ми письменными текстами и источниками можно иссле­до­вать ге­незис армянского ков­рового искусства, берущего свое начало в глубокой древности.