Рассказывает Председатель Гражданского Совета НКР Борис Арушанян.
Продолжение. Начало в «АНИВ» № 1 (22) 2009.
Что меня поразило по ходу переговоров... Азербайджанская армия уже терпела сокрушительные поражения. Но ни по одному важному вопросу, касающемуся, например, статуса Карабаха, представители Азербайджана не шли ни на какие уступки. Они действовали и теперь продолжают действовать по принципу, изложенному в свое время еще Наполеоном: требуй невозможного, чтобы получить максимум.
Я был среди тех, кто настаивал на участии нашей делегации в переговорах в рамках Минской группы, хотя многие были против. Причины я приводил разные. Во-первых, участвуя в переговорном процессе, мы поможем Республике Армения, возьмем на себя часть нагрузки. Во-вторых, появится возможность предотвратить навешивание на РА ярлыка «агрессора». В-третьих, чего нам бояться? Если у нас ясная и четкая позиция, если мы знаем, чего хотим, почему мы должны бояться участвовать? Наш отказ подтверждает мнение, что армяне агрессоры, в чем-то виновны и пр. И, наконец, лучшего формата, чем Минская группа ОБСЕ, придумать сложно. Здесь тебя не принуждают силой принять какие-то решения, считаются с мнением даже самого слабого. А что может быть лучше для стороны, которая обороняется, испытывает недостаток в ресурсах, не признана и хочет доказать свою правоту? Если этот процесс будет длиться годы, пусть длится. Шаг за шагом, может, и удастся нам к чему-то прийти. Другое дело, например, формат ООН. У того же СБ ООН есть возможность силой заставить тебя выполнять какие-то неприемлемые для тебя решения. Вот какого рода аргументацию я приводил в пользу необходимости согласиться на участие в переговорах. Может быть, именно потому, что я так активно поддерживал эту позицию, меня решили назначить руководителем делегации. И сегодня я убежден, что участие было правильным. В принципе, это самый удачный для нас формат, и нам надо или вообще отказываться от переговоров, или вести их в рамках ОБСЕ.
Уровень подготовки нашей делегации был на порядок выше азербайджанской. О турецкой делегации я не говорю, турки были очень хитрыми, опытными, умными. Но азербайджанская делегация оставляла желать лучшего в плане подготовленности. Даже тогда, когда ею руководил министр иностранных дел Касымов, присоединившийся к переговорному процессу в 1993 году, – «колоритная» личность с длинными волосами, «артист», смешивший всех своими оторванными от реальности и несуразными предложениями. Например, такой вот случай. Я уже говорил, что в качестве переводчика в составе нашей делегации находился Петрос – итальянский армянин. И Касымов ставит условие: он должен быть удален из состава карабахской делегации, иначе мы отказываемся от переговоров. Ему объясняют американцы, турки и другие, что присутствие этого человека не противоречит уставу Минской группы, что делегация имеет право привлечь в качестве переводчика того, кого считает нужным, тем более армянина по национальности. А он настаивает на своем, кричит, устраивает истерику, покидает зал. Потребовалось два дня, чтобы привести его в чувство и опять посадить за стол переговоров. Американцы, турки возвращали его, а мы спокойно настаивали на своей правоте, не поддавались на уговоры и попытки убедить нас отказаться от Петроса. Некоторые члены делегации РА советовали нам сразу уступить, заменить Петроса, чтобы не срывать переговоры. Я отвечал: если сорвутся по вине азербайджанцев, пускай срываются. Если мы уступим в маленьком, незначительном, они обнаглеют и станут требовать все больше и больше. Вначале один небольшой шаг и уступка, затем другой шажок – и, сам того не замечая, оказываешься в проигрышной ситуации. В конце концов, видя всю абсурдность складывающейся ситуации, мы согласились пойти на маленький компромисс: Петрос сел не за столом, а позади меня.
В принципе, на фоне того, что они вытворяли, мы выглядели очень корректными. Но один раз я тоже чуточку сорвался. Немного некорректно получилось, но к месту. Не помню, какой вопрос мы обсуждали, азербайджанцы запутались в своей лжи и пытались как-то выкрутиться. Естественно, им на помощь пришла турецкая делегация, которая стала приводить свои аргументы, чтобы как-то «спасти лицо» азербайджанской делегации, вывести из затруднительного положения. И тут я не выдержал и говорю:
– Сейчас мы наблюдаем, как турки безуспешно пытаются помочь Азербайджану, который оказался «по уши в грязи». Давайте все вместе поможем вытащить за уши азербайджанскую делегацию.
Под общий хохот руководитель азербайджанской делегации покидает зал, мотивируя тем, что я якобы назвал его ослом. Однако слово «осел» не прозвучало, хотя есть восточная пословица: «Вытаскивать за уши осла из грязи». Вот так однажды я как бы нарушил немного тактику корректного поведения. В остальном мы себя вели очень корректно, спокойно, аргументированно. Настолько, что Мареска, американский представитель, в отдельной беседе с нами признался, что удивлен тем уровнем, который демонстрирует карабахская делегация.
Как-то само собой так сложилось, что с подключением к переговорам карабахской делегации инициатива перешла к армянской стороне. Мы диктовали ход переговоров, а делегация Республики Армения нас поддерживала, создавала благоприятные условия, приводила дополнительные аргументы в нашу пользу. Это была хорошая команда во главе с Кристианом Тер-Степаняном. Их поведение до нашего участия в переговорах, видимо, объяснялось тем, что Левон Тер-Петросян заставил их обсуждать документы о выводе войск. Боялись, что против Республики Армения будут приниматься санкции – мне кажется, главная причина заключалась в этом.
В 1992 году я не раз встречался с Тер-Петросяном. Перед каждой поездкой в Рим и обратно он принимал нашу делегацию, и я убедился, что Тер-Петросян чересчур осторожничает. Сейчас существует мнение, что он сознательно осуществлял антиармянскую политику, но я в это не верю. Думаю, он по натуре такой – чересчур осторожный человек. Его основная проблема и беда заключались в неспособности поверить в нашу победу. Только постепенно, от этапа к этапу, он убеждался, что можно победить в войне. Есть люди высокого полета, смелые, решительные, а он, видимо, вот такой: очень осторожный, нерешительный, медлительный. Думаю, это во многом его вина, что мы не стоим на Куре… Как можно было допустить, что, трижды разгромив армию противника, мы трижды давали ему возможность встать на ноги. Надо было добивать, хотя бы во время последней операции. Не говорю: дойти до Баку, но по крайней мере до Куры. И каждый раз именно он останавливал наступление армянских сил. Левон Тер-Петросян все время чего-то боялся, возможно, вмешательства извне или еще чего-то... Не знаю, какие силы оказывали на него давление. Но больше чем уверен, что Азербайджан никогда бы так не поступил с нами. Они бы добили нас, никогда не остановились бы на полпути. Как можно было остановить войну – такую тяжелую, при таких потерях, затратах, трудностях, не добившись окончательной победы... Мы трижды выстояли, трижды смогли переломить ситуацию и в конечном счете победили, но эта победа далась нам очень дорогой ценой. Незавершенная война дала возможность Азербайджану выпрямить спину. Мы не сломали им хребет, а, скажем так, как следует побили. Теперь они встали на ноги, укрепились и вновь грозятся войной. И в том, что ситуация именно такова, на мой взгляд, главная вина Левона Тер-Петросяна.
Мы здесь придерживались мнения, что надо идти до конца, но нам не позволили. Руководство Республики Армения пугало нас: если мы не остановимся, в Армению войдет турецкая армия. Мы своими действиями ставим под удар судьбу армянского народа. В нескольких своих интервью в 93-м и весной 94-го я открыто говорил, что мы не должны обманываться и Азербайджан просто выигрывает время. Нужно добивать его, сломать хребет, заставить признать нашу независимость и заключить мирный договор. Пока этого не произошло, с ними нужно говорить только с позиции силы. Тем не менее сегодня нам несравненно легче. Тогда, в начале переговоров, мы проигрывали войну, военная инициатива была на стороне Азербайджана, значительная часть территории Арцаха оказалась под оккупацией. Мы жили в страшных условиях и, прямо скажем, были на грани поражения, когда судьба Арцаха висела на волоске. И в этих условиях мы умудрялись добиваться дипломатических побед. Сейчас ситуация намного лучше, никто нас силой не принуждает принять какие-то решения, гораздо больше возможностей для маневрирования. Сейчас население Арцаха в лучшем положении, армия намного сильнее, чем тогда. Одним словом, есть все предпосылки для того, чтобы успешно вести дипломатическую войну. Думаю, нам не хватает активности.
Первый и главный шаг – надо вернуть Карабах за стол переговоров. Республика Армения не должна представлять НКР на переговорах. Так всем нам будет намного легче. Во-первых, Республика Армения освободит себя от многих забот. В конце концов, решается наша судьба. Они вправе сказать: раз это судьба арцахцев, они должны участвовать в переговорах. И начать надо с нуля. Тут возникают риски. Кроме возобновления военных действий или, скажем, угрозы возобновления, есть риски дипломатические. В процессе урегулирования сегодня прямо или косвенно участвуют отдельные страны Европы и ЕС, США, Россия, Иран, Турция. Это многочисленные и многообразные связи и интересы, которые надо просчитать. Сейчас появились новые внешние факторы, новые векторы, и надо проанализировать, куда они направлены. Тогда, в Риме, мы явно видели позиции всех стран, поэтому нам было легче ориентироваться. Но если в 92-м мы могли сказать «начинаем с нуля», сейчас сказать то же самое все же легче. Сейчас самым весомым фактором является внутриполитическая обстановка в Армении. Если политические силы в Армении найдут общий язык и будут выступать единым фронтом, мы приобретем былую силу. Внутренний раскол в Армении – вот в чем главная опасность. И второй момент, еще одно слабое место – неспособность использовать максимально эффективно возможности Спюрка.
Когда в 93-м, в начале марта, мы подписали мандат наблюдателей за прекращением огня – как я уже говорил, второстепенный документ, – важным было то, что впервые нас приняли в качестве стороны конфликта: под документом стояла и наша подпись. В тексте было предложение: «После заключения перемирия вывести иностранные войска из зоны конфликта». Это вызвало такую тревогу среди нашей интеллигенции, политических сил, что мне пришлось объясняться, не доезжая до Степанакерта, в Ереване, в «Арцах-комитете» – представительстве НКР в Ереване. На нас обрушился шквал эмоциональных обвинений. Я задаю вопрос:
– Вы читали документ?
– Нет.
– Сначала надо прочитать, а потом говорить. Там нет ничего опасного. Кроме того, это только первый документ, пойдут другие, на которые Азербайджан не согласится, но мы уже будем являться стороной переговоров. Мы уступили очень мало, но приобрели право подписи.
Так я пытался объяснить, но слушать не хотели. Приезжаю в Степанакерт, здесь Президиум Верховного Совета вызывает меня на ковер. Три или четыре часа давал разъяснения по документу, копию которого взял с собой. Вижу, что нюансы не доходят и не воспринимаются, пришлось пересказать все, показать, что обсуждаемый пакет документов связан с текущей обстановкой. Во-первых, переговоры нельзя было сорвать по нашей вине. Во-вторых, нас признали стороной конфликта. На фоне таких успехов есть маленькая уступка, причем в расплывчатой форме. Пусть кто-нибудь докажет, что здесь есть иностранные войска. Если кто-то докажет, что в зоне конфликта присутствуют российские или какие-то другие войска – мы их немедленно выведем. Кто сказал, что мы обязуемся вывести добровольцев из Армении? А все увидели именно эту опасность. Я также выступил перед депутатами Верховного Совета, встретился в Арцахском университете с преподавательским составом и студентами. Затем выступил по радио в прямом эфире, где больше часа отвечал на каверзные вопросы по переговорам и написал статью для газеты «Карабах». Вот такая была наша политика тогда – открытая для общества. Потому что потерять доверие народа страшнее, чем где-то в чем-то вместе ошибиться. Если мы вместе ошибемся, то вместе и исправим свою ошибку. Но если потеряем доверие народа, если между политическими силами начнется грызня, пойдет раскол, это намного страшнее и очень сложно исправить.
Политика закрытых, кулуарных решений – неправильная линия. Причем это преподносилось и преподносится так, как будто какие-то гениальные личности и дипломаты ведут переговоры, о которых нам, простым смертным, лучше не знать. Разрабатываются остроумные комбинации, ведущие к великому успеху, о которых сейчас надо молчать и «известить» народ, когда успех будет достигнут. На самом деле ничего подобного не было и нет. Мы все прекрасно знаем, вокруг каких принципов ведутся переговоры. И коллективный разум, воля всегда сильнее. Поэтому вести полностью закрытые, оторванные от народа переговоры всегда опасно, это может привести к ошибкам. Если бы тогда мы прислушались к мнению Левона Тер-Петросяна и подписали все эти бумажки, как он настаивал, к чему бы мы пришли? Он с таким многозначительным видом курил и говорил простые, банальные вещи – нам тяжело, против нас могут применить санкции, поэтому идите и подпишите то, что вам подкладывают. Первого президента РА мы буквально тащили за собой. Не он нас, а мы – арцахское армянство во главе со своим руководством – вели его за собой. И добились успехов. А если бы мы поддались его давлению, пошли бы за этими непонятными дипломатическими ходами? Мы просто потеряли бы Арцах.
Сегодня другие условия. Во-первых, сегодня нужно говорить о трехуровневой системе безопасности. Первый уровень – это наши гарантии безопасности и соответствующие условия их обеспечения. Армия, система обороны, зона безопасности – все в комплексе. Второй уровень – региональный. Гарантии вступления в войну Республики Армения в случае нападения Азербайджана, гарантии Азербайджана о неприменении силы. Участие других стран региона в решении вопросов безопасности. И, наконец, третий, международный, уровень, когда в систему включаются международные институты, глобальные центры силы, имеющие интересы в регионе. Чтобы можно было говорить о долгосрочном и устойчивом мире, мы должны выстраивать мир на Южном Кавказе в рамках такой трехуровневой системы безопасности.
Во-вторых, главным вопросом, с которого начался конфликт, был статус Арцаха. Этот вопрос вообще не подлежит обсуждению. Арцах – независимое государство, мы ведем переговоры по другим вопросам: установление горизонтальных связей, система безопасности, границы, беженцы (наши и азербайджанские) – возвращаются или нет и куда возвращаются. Другими словами, есть целый комплекс реальных проблем, которые можно рассматривать, но не вопрос статуса. Мы формулируем 3-4 главных для нас вопроса, кладем их на стол переговоров. Если наш подход вас не устраивает, мы отказываемся от всяких переговоров. Уступки должны быть взаимными. Что Азербайджан нам уступает сегодня? Они говорят: уступкой является ненападение. Мы должны считать это уступкой? То есть мир в обмен на все остальное, так получается? Мир и тем более перемирие всегда можно нарушить. Фактически они всегда его нарушали.
В результате несправедливого мира случится надлом, и наше население начнет с недоверием относиться к власти. Начнется новая волна эмиграции. Мы можем в мирных условиях потерять Арцах. Такая опасность тоже существует, возможно, противник именно на это и рассчитывает.
Сегодня наша позиция, позиция Карабаха, должна быть более жесткой. Республика Армения, конечно, имеет свои взгляды, международные договоренности, связи, принципы. Может быть, Армения в чем-то права, когда маневрирует, идет на какие-то контакты, но я говорю о позиции НКР.
У нас очень много других аргументов, в том числе правовых. Или вот такой аргумент: за тысячу лет противостояния двух народов, со времен сельджуков назовите хоть одну деревню, которую турки или азербайджанцы уступили нам просто так, за столом переговоров. Такого не было. У них такой менталитет, они не могут смириться с мыслью об уступках. Веками они захватывали, и это сходило им с рук. И нелогично предполагать, что перелом когда-нибудь произойдет. А почему мы просто так должны отдавать им территорию, с какой стати? Ведь эти границы сложились в результате навязанной нам войны, которую они проиграли. Почему мы должны результаты своей победы повернуть в их пользу? Только из-за угрозы новой войны? В любом случае при возможности они снова нападут.
Я не вижу вариантов нашего совместного проживания в одном государстве. Пролито слишком много крови с обеих сторон... Это выльется в то, что мы видим в отношениях между евреями и палестинцами в Израиле. Тем более при той армянофобии, которая существует в азербайджанском обществе. Невозможно найти хотя бы одну статью в армянской газете, выступление хотя бы одного политического и тем более духовного деятеля даже в самые тяжелые для нас годы – никто не позволил бы себе употреблять те слова, которые можно услышать сегодня в Азербайджане относительно армянского народа. «Предательство в крови у армян» – это публичные слова духовного и религиозного лидера страны. Поэтому жить по соседству, когда у обеих сторон есть дубинка в руках, – да, это возможно. Но не более...